Даря и принимая дары

, , ,

Том 7, глава 13 

8 – 25 августа 2006  

 

 

В течение финальной части нашего летнего тура приходило всё больше и больше людей, иногда до 6.000 в день. Мэр пляжного городка сказал нам, что перед наступлением лета его секретаря засыпали звонками, спрашивая, приедет ли наш фестиваль. К тому времени, как мы должны были прибыть туда, в городе не осталось ни одной свободной комнаты для аренды.

“Все гостиницы говорят, что люди приезжают специально на ваш праздник, –   сказал мэр. – Даже мне пришлось принять в свой дом одну семью, которая приехала на ваш фестиваль, но не смогла найти, где остановиться”.

Но, как обычно, наш успех вызывал зависть наших противников, которые развернули кампанию, чтобы дискредитировать нас. Местный священник городка, в котором мы остановились, продолжал ежедневно вывешивать объявления на городской доске, иногда выходя за всякие разумные границы: “Внимание, граждане! Секта Харе Кришна начала выращивать рис на футбольном поле, чтобы кормить своего гуру”.

Но против нас принимались, также, и серьезные меры. Созданный недавно Национальный Комитет по защите от сект распространял на побережье десятки тысяч брошюр, объясняя людям, как оберегаться от сект и где найти помощь, если понадобится. “Если мы не будем бороться с сектами в Польше, – заявил глава Комитета средствам массовой информации, – то у нас произойдёт настоящий Армагеддон”.

-Я думал, нас больше к сектам не причисляют, – сказал я Джаятаму дасу.-

-Это так, – ответил он, – но вред уже нанесён, и созданный образ останется на много лет. Кроме того, Церковь по-прежнему считает нас опасными.

МВД, начав кампанию “Лето против культов”,  послало полный отчёт в каждое отделение полиции в стране, прося их (и вооруженные силы!) наблюдать за всеми группами, воспринимаемыми как секты, включая нас.

-В особенности нас, – уточнил Джаятам.

В результате начальник полиции города, в котором мы устроили базу, появился на одном из наших фестивалей.

-Я тут по делу, – грубо ответил он, когда Нандини даси поприветствовала его, – мне нечего с вами обсуждать.

В течение часа он обходил площадку фестиваля, а потом, вероятно в поиске хоть какого-то другого занятия, присел на скамейку среди огромной толпы, смотревшей преставление на сцене. Когда все одобряюще зааплодировали в конце танца острова Бали, он выглядел удивлённым. Ведущий, Трибхуванешвара дас, позвал всех детей на сцену чтобы петь с ним, и отозвалось больше шестидесяти. И когда они начали петь песенку про Кришну, всё время смеясь и хихикая, я увидел, что сердце начальника полиции растаяло.

Но coup de grace, последний удар, был нанесён в конце спектакля Рамаяны. Актёры кланялись, толпа бешено аплодировала. Когда несколько человек рядом с начальником полиции стали аплодировать стоя, он встал вместе с ними, громко хлопая в ладоши и крича “Браво! Браво!”

“Это упрощает дело, – тихо сказал я. – Если и желать иметь на своей стороне начальника полиции, то, лучше, безусловно, местного”.

Но победа в битве – ещё не конец войны, так что я сохранял бдительность, стараясь заметить следующий ход оппозиции. И мне не пришлось долго ждать.

Следующим вечером я давал лекцию на фестивале в Колобжеге, когда к передним рядам подошёл Тришама дас и подал знак, чтобы я немедленно заканчивал. Это было необычно, но я откликнулся на его сигнал и свернул лекцию. Когда я сел, чтобы начать завершающий киртан, он поднялся на сцену и подошёл  ко мне.

“Махараджа, – прошептал он, – поговаривают, что банда бритоголовых будет здесь через несколько минут, чтобы разгромить фестиваль. Полиция уже в пути, но охрана говорит, что нам надо остановить программу немедленно”.

Хотя мой ум метался, я поднялся и спокойно попрощался с нашими гостями. Пока я стоял, наблюдая, как они уходят, Джаятам подбежал и схватил меня за руку.

-Гуру Махарадж, – сказал он, – Вы должны немедленно сесть в машину.

В сопровождении нескольких охранников он проводил меня к нашему микроавтобусу, открыл дверь и усадил туда.

-А как же остальные преданные? – сказал я.

-Мы не говорим им, что происходит, – сказал Джаятам, – не хотим, чтобы они паниковали. Мы собираем их и рассаживаем по автобусам быстро, насколько это возможно.

-Что? – гневно сказал я, выпрыгивая из микроавтобуса. – Не думайте, что я буду тут сидеть, когда преданные всё ещё на поле.

Через 10 минут все были в автобусах, и мы уехали. Вскоре к нашим восьми охранникам присоединилось 2 автобуса полиции, готовой к схватке.

-На туре никогда не было подобной угрозы, – сказал я Джаятаму, – всегда было очень спокойно. Что происходит?

– Вероятно, кто-то их послал.

-Кто? – спросил я. Он просто посмотрел на меня. Отвечать не было нужды. У нас обоих было одинаковое подозрение.

-Ну да, – пробормотал я. – Наверное, они хотят собрать весь рис на футбольном поле.

Я пристально осмотрел границы фестивальной площадки, в поисках возможных неприятностей.

Как на войне, – сказал Джаятам.

-Да, – кивнул я, – но я никогда не ждал её здесь, на Балтийском побережье.

Вернувшись на базу, мы с нетерпением ждали звонка от Ракшаны даса, главы охраны преданных. В итоге он позвонил Джаятаму.

-Скины не пришли, – сказал Джаятам. – Должно быть, увидели, что не справятся с нашей охраной и полицией.

-А преданные поняли, что произошло? – спросил я.

-Некоторые, – ответил он.

-Не рассказывай об этом, – сказал я. – Преданные счастливы на этом туре. Я не говорил им про плохие публикации.

-Что мы теперь будем делать? – спросил Джаятам.

-Продолжать проповедовать, – сказал я, – людей, которые любят этот фестиваль, гораздо больше, чем тех, кто ему противостоит.

Джаятам кивнул. Удаляясь в свою комнату, я понял, насколько сильно эти угрозы влияют на меня. Я становился слишком обеспокоенным. Меня стали раздражать даже небольшие проблемы. В частности, мне действовал на нервы нанятый водитель автобуса. Антони был низеньким, толстеньким пожилым человеком с красным носом (вероятно из-за выпивки), всегда в раздражённом настроении. Он кричал на преданных из-за любой мелочи.

-Он водит слишком медленно, – однажды сказал я Джаятаму, когда мы ехали за автобусом. – Это опасно. Посмотри на череду машин за нами.

-Проблема не только в этом, – добавил Джаятам, – ещё он часто сбивается с дороги. Также, преданные жалуются, что он курит в машине.

Я был поражён.

-Когда приедем, скажу ему пару слов, – сказал я.

Прибыв на место, я быстро вышел из машины и пошёл к автобусу.

-Где водитель? – спросил я у преданного.

-Он только что умчался из автобуса, – последовал ответ. – Он поругался с одним преданным и ушел, бранясь. Проблема в том, что у него ключи от багажного отсека. Мы не можем достать инструменты.

-Это последняя капля! – сказал я. По мере того, как мы сидели и ждали его, я злился всё больше и больше. Через полчаса Антони появился. Пока преданные доставали инструменты, я готовился его отругать.

“Вот бестолковый, – думал я. – Никаких мозгов”.

Я подошел к Антони.

-Я хочу поговорить с тобой, – жёстко начал я.

Он выглядел удивленным.

-Аа, – сказал он, – я тоже хотел поговорить с тобой.

“Хорошо, – подумал я, – пусть он говорить первым. Тем хуже для него”.

-Прежде всего,- заговорил он,- мне не нравится ваши театральные представления и танцы этих балийцев мне тоже не нравятся.

“Продолжай, продолжай, – думал я. – Сейчас вылетишь с работы”.

“Мне также не нравится ваша еда, – продолжал он, скривившись. – И я терпеть не могу, когда все эти дети забираются на сцену.

“Ну все, хватит! – подумал я. – Настало время его отругать”.

-Теперь послушай меня.., – сказал я, повышая голос. Но прежде, чем я мог сказать что-либо еще, он прервал меня.

-Но вот что мне действительно нравится.., – сказал он, – это когда в конце фестиваля ты поёшь на сцене. Что-то происходит со мной, когда я слышу, как ты поёшь эту красивую песню про Кришну.

Я потерял дар речи.

-Знаешь, – продолжил он, – я старик с очень скверным характером, но, как ты говоришь в своих лекциях, во мне есть более глубокая, духовная природа.

Он вытащил из кармана потрепанную карточку.

-Я всегда молюсь Марии о помощи, – проговорил он. На одной стороне карточки я увидел изображение Девы Марии, а на другой – две молитвы на польском.

-Я молюсь каждое утро и каждый вечер, – тихо сказал он, глядя на изображение. – Оно у меня с детства. Мне дала его мама. Это самое дорогое, что у меня есть.

Он бережно положил изображение обратно.

-Что, сегодня вечером опять будешь петь ? – спросил он. – Вчера пел кто-то другой. Это было не то.

-Ну, вообще-то, дело не во мне, – сказал я. – Это природа этой песни. Поверь мне.

Он рассмеялся.

-Ты никогда меня не переубедишь, – сказал он. – Ладно, что ты хотел мне сказать?

-Э… нет, ничего. Я имею в виду, что это может подождать.

Возвращаясь к своему микроавтобусу, чтобы подготовиться к харинаме, я чувствовал себя глупцом.

“Такой благочестивый человек, – думал я, – а я не видел в нём ничего хорошего”.

По дороге на базу я молчал. В какой-то момент Амритананда дас повернулся ко мне:

-Гуру Махараджа, – спросил он,- все в порядке?

-Уже да, – ответил я – Я только что понял, кто на самом деле является противником.

Амритананда засмеялся.

-Церковь или правительство? – спросил он.

-Ни то, ни другое, – сказал я. – Это грязь в моём сердце. Однажды Шрила Прабхупада сказал,  что у него есть план, как завоевать мир за 18 дней. Когда ученик спросил, что это за план, Шрила Прабхупада ответил: “Вы, юноши и девушки, пока не готовы”. Теперь я понимаю, что он имел в виду”.

Фестивали продолжались без особых происшествий.

Однажды Нандини даси получила звонок от главы “Шоу Мисс Вселенная”, которое должно было состояться в Варшаве через месяц.

“Недавно я посетила ваш фестиваль на Балтийском побережье, – начала она. – Там было замечательно. В этом году мы хотим открыть наше Варшавское шоу вспышкой индийских красок. Мы бы хотели, чтобы вы открыли его своим пением, танцами и спектаклем. Трансляция будет на весь мир”.

“Большинство наших преданных – иностранцы, – сказала Нандини, – и их визы истекут до начала вашего шоу. Но я посмотрю, что можно сделать”.

Однажды вечером я попросил Амритананду пригласить Антони посидеть с нами на сцене на финальном киртане. Вернувшись, Амритананда смеялся.

– Он сказал, что ни за что не выйдет на сцену, и через миллион лет. Он нервничает вблизи толпы. Поэтому большую часть фестиваля проводит в автобусе. Он выходит лишь, когда вы начинаете петь, и даже тогда садится в самый конец, где нет освещения.

Настал последний фестиваль сезона. Для всех преданных это был день смешанных эмоций. С одной стороны, все 230 преданных очень устали. Мы провели 46 фестивалей почти без перерывов. С другой – мы не могли представить свою жизнь без радости распространения миссии Господа Чайтаньи. Все преданные чувствовали себя очищенными и вдохновлёнными таким служением. Я слышал, что даже у Антони произошла перемена в сердце. Теперь он был вежливым с преданными и помогал им, когда было нужно. Каждый вечер он продолжал свой ритуал, сидя позади толпы, почти в темноте, и наблюдая завершающий киртан на сцене.

Когда я сидел в микроавтобусе, отдыхая перед последним киртаном, ко мне подошёл Амритананда.

-Антони попросил меня передать это вам, – сказал он. – Он слишком стесняется подойти сам. Сказал, что это сюрприз.

Амритананда протянул мне потрепанное изображение Девы Марии.

-Что? – удивился я. – Это же самое ценное, что у него есть!

Амритананда улыбнулся.

-Да, – ответил он, – и именно поэтому он отдаёт её вам.

Я долго смотрел на изображение. Когда настал момент прощального киртана, я  вышел на сцену перед огромной толпой. Глубоко задумавшись об Антони, я не знал, что сказать. После нескольких секунд молчания я начал:

-Дамы и господа, как все вы знаете, это последнее представление нашего вечера, а также завершающая часть нашего фестивального сезона.

Я помолчал несколько секунд.

-Сейчас, – объявил я, – я хочу посвятить этот последний киртан дорогому другу, который значит для меня очень много. Он научил меня видеть хорошее в других. Он научил меня смирению. Он дал мне веру в то, что святые имена Господа могут очистить сердце каждого.

Я опять сделал паузу и сказал:

-Это водитель нашего автобуса, Антони.

Толпа взорвалась аплодисментами. Я достал из кармана изображение Девы Марии и поднял его вверх, показывая всем.

-И он подарил мне самый лучший подарок, который мне когда-либо дарили, – сказал я, – подарок от всего сердца.

Я окинул толпу взглядом.

-Антони, – сказал я, – если ты там, – этот киртан для тебя.

Все преданные присоединились ко мне на сцене, и я начал киртан. Через 15 минут все мы пели и танцевали в блаженстве. Перед сценой танцевала большая группа детей.

Я пел с закрытыми глазами. Когда я их открыл, то увидел что Антони пробирается сквозь толпу к сцене. Он сел в первом ряду, закрыл глаза и стал сосредоточенно слушать. Через несколько секунд по его щекам катились слёзы.

“Мой дорогой Господь, – тихо сказал я, – только посмотри на силу Своих святых имён”.

Через 45 минут я подвёл киртан к завершению. Я встал, чтобы последний раз попрощаться этим вечером – и в этом сезоне – и увидел, что Антони все ещё сидит в переднем ряду, с опущенной головой.

-Дамы и господа, прежде чем мы расстанемся, я хотел бы, чтобы вы попросили подняться на сцену человека, который подарил мне сегодня вечером этот особый подарок: Антони.

Люди зааплодировали, и Антони поднял глаза. Несколько мгновений он нервно ёрзал, потом посмотрел на меня и улыбнулся. Он медленно встал и пошел к сцене. Чем ближе он подходил, тем громче звучали овации. Когда он взошел на сцену, мы обнялись.

На этот раз сюрприз был у меня. Я достал из-за спины коробку в подарочной упаковке и протянул ему.

-Сегодня, – сказал я в микрофон, – я купил подарок моему любимому водителю автобуса.

Публика засмеялась, а Антони открыл подарок. Его глаза широко раскрылись, когда он увидел внутри плейер для компакт-дисков. Там же был диск со всеми бхаджанами, которые мы пели на протяжении тура. Его глаза снова наполнились слезами, он повернулся и расцеловал меня в обе щеки.

-Дамы и господа, – сказал я, – какой удачный момент для завершения нашего фестивального тура. Мы прощаемся с вами и надеемся снова встретиться следующим летом на этом фестивале любви.

Я сам с трудом сдерживал слёзы.

 

Когда богатства или знания из мириадов всех вселенных и станут собраны все вместе,

то и тогда им не сравниться  с крупицей славы Кришна-намы.

Святое имя Кришны – и жизнь моя, и назначенье жизни.

Оно – то средство, которым я достигну цели жизни.  

[ Шрила Рупа Госвами,  “Падьявали”, текст 23 ]

 

Принимая заботу

, , , ,

Том 6, глава 18
26 сентября 2005

 

 

Вскоре после сезона наших летних фестивалей Нандини даси и Джаятам дас предложили организовать для меня отдых, чтобы я смог восстановиться после нагрузки от 61 фестиваля, проведённых за три месяца.

Несомненно, в отдыхе я нуждался, но предложение отклонил. “Мне нужно сохранять активность, – подумал я, – в противном случае боль разлуки с фестивалем будет слишком сильна”.

Джаятам был недоволен. “Шрила Гурудева, – сказал он, – вам почти 57. Вам следовало бы начать заботиться о себе получше. Недавно вам понадобилось много времени, чтобы справиться с гриппом”.

Позже пришло приглашение посетить фестиваль на Чёрном море в Украине, в Одессе. Я ухватился за эту возможность.

– По крайней мере, найдите время поплавать, – сказал Джаятам. – Это сотворит с вами чудо.

– “Хорошая идея, – ответил я и бросил в чемодан пару плавок.

Трёхдневное мероприятие превратилось в лекции и киртаны, шедшие один за другим, и море я видел только на расстоянии. Но к вечеру второго дня тело подало мне сигнал.

Я выступил, чтобы вести арати в главном пандале. Туда набилась тысяча преданных, жаждущих киртана. Нагнувшись, чтобы взять мридангу, я почувствовал приступ острой боли в правом боку. Я выпрямился, и боль постепенно утихла.

“Слишком плотный обед”, – подумал я и начал петь.

Когда киртан усилился, я отдал микрофон и начал танцевать вместе с преданными. Через час все мы высоко прыгали. Неожиданно я почувствовал ту же острую боль в животе. Я продолжал танцевать, пытаясь игнорировать ее, но она стала слишком сильной. Мне пришлось сбавить темп. Я снова взял микрофон и начал петь, но боль становилась сильнее. Мой голос начал сходить на нет, и мне пришлось завершить киртан.

Киртан! – кричали преданные. – Киртан!” Пытаясь выдавить улыбку, я повернулся и направился к ближайшему стулу.

Ко мне подскочил брахмачари.

– Всё в порядке? – спросил он. – Вы выглядите бледным.

– Всё хорошо, – сказал я. – Нет проблем.

Через несколько минут старший преданный начал на сцене лекцию, а я вернулся в свою комнату.

“Завтра со мной всё будет в порядке”, – подумал я, засыпая.

На следующее утро я должен был давать лекцию по Шримад-Бхагаватам. Как только я сел играть на гармони и запел перед началом лекции, я снова почувствовал боль в боку.

“Да что происходит?” – подумал я и быстро закончил бхаджан.

В полдень, перед отъездом в Польшу, я инициировал в своей комнате 10 учеников. Садхумати даси, 85-летняя ученица, вошла для получения гаятри-мантры.

В ее глазах были слезы: “Этого момента я ждала долгие годы, – сказала она. – Гуру Махараджа, у меня была трудная жизнь, но Господь всегда приглядывал за мной и защищал”.

Когда я читал гаятри-мантру в её правое ухо, боль в правом боку появилась снова. Я вздрогнул и приложил усилия, чтобы сохранить концентрацию.

Мне было интересно, как Садхумати смогла сохранить сильную веру в Господа на протяжении всей своей жизни, и я попросил её рассказать о себе.

“Я родилась под Николаевым, на Украине, – начала она, – и была младшей из шестерых детей. Моя семья была очень бедной, а жизнь суровой. Даже будучи детьми, мы работали так тяжело, что едва находили время посещать церковь.

Мне было около двадцати лет, когда началась Вторая Мировая. Меня послали в Саратов шить шинели для солдат. Это были трудные времена. Нам выдавали только по 500 грамм хлеба на день. Иногда я плакала от голода. Помню, как я молилась Богу, чтобы не умереть.

Я подумала, что любые условия будут лучше, чем те, в которых мы жили, и решила пойти на фронт добровольцем. Так как я была женщиной, местный военком сначала отказал, но я настаивала, и он, в конце концов, согласился. В ту войну наша армия потеряла много людей. После трехмесячной подготовки меня послали помогать защищать от фашистов Петербург.

Несмотря на то, что я была коммунисткой, я сохранила веру в Бога. Во время войны я видела столько ужаса. Я часто молилась: “Мой Господь, если меня сегодня убьют, пожалуйста, забери меня к Себе”.

Однажды мне пришлось забраться на телефонный столб, чтобы починить провода. В этот момент два самолета-истребителя столкнулись в небе, и падающие обломки сбили меня вниз. Я была тяжело ранена, но выжила.

После войны я вышла замуж за военного, и у нас родились трое детей. Когда мой старший сын вырос, он попал в дурную компанию, начал пить и принимать наркотики. Чтобы продолжать, он стал воровать и, в конце концов, ушел из дому. Так жизнь потеряла для меня смысл, и я отчаянно молилась Господу о помощи.

Однажды сын зашёл домой, и я заметила в нём замечательные перемены. Он отказался от дурных привычек, стал мирным и спокойным. Он сказал, что это благодаря его вере в Бога и рассказал, что присоединился к духовному движению из Индии. Он предложил мне посетить его храм, и когда я туда пришла, то была поражена духовной атмосферой.

Я посещала храм регулярно и была счастлива в доме Бога, чистя овощи и моя полы.

Через несколько лет вы приехали навестить нас, и после вашей первой утренней лекции я спросила, могу ли стать вашей ученицей. Сейчас я получаю второе посвящение и чувствую себя в такой безопасности в руках Кришны”.

Я был поражён. “Вот милость Господа, – думал я, – пожилая женщина из украинской деревни, служившая в Советской Армии, стала брахмани-вайшнави.”

Я задал ей последний вопрос:

– Несмотря на свои 85, Вы выглядите достаточно здоровой. В чём секрет?

Улыбнувшись, она ответила:

– Я слежу за собой.

Её ответ вторил совету Джаятама и Нандини несколько дней тому назад: лучше заботиться о своём здоровье.

“Через неделю буду в Венгрии, – подумал я, – и встречусь с доктором на предмет боли в боку”.

По прибытии в Будапешт преданные сразу же организовали мне встречу с хорошим доктором.

Доктор хотел, чтобы сначала я сдал кровь и прошёл УЗИ брюшной полости. Во время сканирования медсестра-практикантка задохнулась от удивления.

– О Господи! – не сдержалась она. – Печень очень увеличена!

Старшие медсестры, строго взглянув на неё, сделали замечание.

– Вот оттуда и идёт боль, – сказал я.

Через несколько часов снимок изучал доктор.

– Как долго у вас такое состояние? – спросил он обеспокоенно.

– Я почувствовал боль десять дней назад, – ответил я.

– Десять дней? И пришли только сейчас?

Я промолчал.

– А раньше были проблемы с печенью?

– Десять лет тому назад в Индии у меня был гепатит А, – ответил я.

Преданный, который пришел со мной, сказал:

– А ещё он помогал старшему преданному нашего движения Шридхаре Свами в его последние дни. У Шридхары Махараджа был гепатит C. Индрадьюмна Свами доедал что-то за Махараджем.

Доктор выглядел встревоженным.

– Гепатит C можно получить только через заражение крови, – сказал я преданному.

– Или пищу, заражённую от крови изо рта больного, – ответил преданный. – Десны Махараджа кровоточили до последнего момента.

Внезапно я осознал, что я, быть может, серьёзно болен. Меня бросило в жар. “Гепатит C может убить”, – подумал я и почувствовал слабость.

– Завтра посмотрим результаты анализа крови, – сказал доктор профессиональным тоном. – До тех пор нет смысла это обсуждать.

На обратном пути к храму я молчал. Вернувшись в свою комнату, я присел на кровать.

“Это что, начало продолжительной болезни? – подумал я и тряхнул головой. – Нет, нет. Слишком рано начинать думать так. Доктор сказал, что мы должны подождать результатов анализа крови”.

Но постоянная боль, беспокойство на лице доктора и слова преданного повлияли на меня.

“Если действительно окажется, что я серьёзно болен, – думал я, – то я буду продолжать проповедовать, сколько смогу, и в то же время постараюсь углубить свое сознание Кришны. Предприму серьёзные усилия и отвергну всё, что не нужно для пробуждения любви к Кришне”.

Я осмотрел комнату и усмехнулся. “Сомневаюсь, что в этих удобствах будет смысл, когда смерть будет у порога”, – подумал я.

Покачав головой, я тихо сказал сам себе: “Как тебе не стыдно – ты, похоже, больше осведомлён об урагане Катрина и войне в Ираке, чем об играх Кришны во Вриндаване.”

“И прибавил в весе”, – добавил я, увидев своё отражение в зеркале.

Я достал ручку и бумагу. “Есть в меру”, – записал я.

“А как я тратил своё свободное время?”

“Занимаясь общественной жизнью, – сказал я тихо, отвечая на собственный вопрос. – Но лучше использовать это время для обучения, повторения святых имён и молитвы”.

Кто-то постучал в дверь, и я очнулся от самоанализа.

– Войдите, – сказал я.

Преданный приоткрыл дверь и заглянул внутрь:

– Махараджа, что сказал доктор?

– Не многое, – ответил я. – Он ждёт результатов анализа крови, но это может быть чем-то серьёзным.

– Очень надеюсь, что это не так, – сказал он и закрыл дверь.

– Я тоже, – сказал я, выдыхая. – Но что, если это начало конца?

Вечером, когда я лёг спать, боль вернулась, и я долго ворочался, пытаясь найти удобное положение.

Спустя некоторое время я сел. “Готов ли я умереть? – спросил я себя. – Я должен быть готов. Вся жизнь преданного – подготовка к этому финальному моменту.”

Я вспомнил бенгальскую пословицу:

бхаджан кара садхана кара-мурте джанле хой

“Любой баджан и садхана, которые человек практикует в течение жизни,

будут проверены во время смерти”.

 

[ лекция Шрилы Прабхупады, Мумбай, 11 января 1975 ]

Я снова лёг и, пока не погрузился в сон полностью, дал себе слово: “Чем бы это ни кончилось, я постараюсь стать ещё лучшим преданным”.

Я проснулся через пять часов, думая, что мне приснился кошмар о том, что я болен. Но боль в боку возобновилась – и я вернулся к суровой реальности.

Медленно тянулось утро, я ждал поездки обратно в клинику. Наконец пробило 10 утра, мы вошли в кабинет врача, и я увидел результаты анализа крови на столе. Он говорил по телефону с серьезным выражением лица. Я занервничал. Наконец (казалось, прошла вечность!) он закончил разговор и взял результаты анализов. Он медленно повернулся в своём кресле.

Это был очень напряженный момент.

Он посмотрел на результаты. Затем улыбнулся.

– Я вижу, что страшного ничего нет, – сказал он. – Нет вируса, инфекции или опухоли.

Меня окатило волной облегчения.

– Моё мнение таково, что ваша печень была ослаблена гепатитом несколько лет назад, а ваше теперешнее истощённое состояние, продолжительный грипп, и, вероятно, лекарства, которые вы принимали, привели к тому, что печень увеличилась.

В течение месяца воспаление будет постепенно уменьшаться, но только в том случае, если вы будете сохранять полный покой, правильно питаться и выполнять умеренные физические упражнения.

Как только мы вышли из кабинета, преданный, сопровождавший меня, издал вздох облегчения:

– Звоночек был близко, Махараджа.

– Да, больше похоже на будильник, – подтвердил я.

– Чтобы подстраховаться, наверное, лучше позаботиться о себе? – спросил он.

– Да, и серьезнее отнестись к сознанию Кришны.

Его лицо просветлело:

– Скоро с вами всё будет, как раньше.

Я, было, собрался согласиться, но вдруг вспомнил свои реализации прошедшей ночью.

– В действительности, не думаю, что дела пойдут так же.

Его улыбка исчезла:

– Что вы имеете в виду? Ведь доктор сказал, что через месяц всё будет в порядке”.

– Прошлой ночью я дал себе обещание, и чувствую, что оно остаётся в силе, как и когда я думал, что столкнулся с продолжительной болезнью.

Преданный поднял брови.

– Придет момент, когда анализы не будут не столь же хороши, – пояснил я. – И, несомненно, однажды придётся умереть. Я должен внести кое-какие поправки в свою духовную жизнь. Санньяси должен быть символом отречения.

Рыба может плавать в воде, но если попытается плавать в молоке – она утонет. Также и тот, кто находится в отречённом укладе жизни, должен жить просто. Если он принимает слишком много удобств, он может пасть.

Выздоравливая, я буду использовать время для того, чтобы увеличить слушание и воспевание о Господе. Это поможет мне, и это поможет проповеди. Садху не должен быть подобен корове – всегда давать нектарное молоко, но при этом питаться лишь травой.

– Куда поедете лечиться? – спросил преданный.

– Для пользы тела, я сейчас же отправлюсь в Дурбан, в Южную Африку, и отдохну там месяц в нашем храме. Но для души я поеду во Вриндаван на время Карттики. Там приму прибежище у преданных и постараюсь помнить о трансцендентных играх Господа.

 

свантар бхава виродхини вьявахртих сарва санаис тйаджйатам
свантас чинтита таттвам эва сататам сарватра сандхийатам
тад бхавекшанатах сада стхира чаре нйа дрк тиро бхавайатам
вриндаранья виласинор ниш дасйотсаве стхийатам

svantar bhava virodhini vyavahrtih sarva sanais tyajyatam

svantas cintita tattvam eva satatam sarvatra sandhiyatam

tad bhaveksanatah sada sthira care nya drk tiro bhavayatam

vrindaranya vilasinor nisi dasyotsave sthiyatam

 

“Одно за другим оставь дела, что не твои по духу.

Думай о том, что прочно утвердилось в сердце.

Считай что все – и движущиеся, и неподвижные, –

живые существа Вриндавана погружены в мысли о Радхе-Кришне.

Так радостно живи во Вриндаване, в служеньи юной Божественной Чете”.

 

[ Шрила Прабодхананда Сарасвати, Шри Вриндаван Махимамрта, Шатака 3, текст 1 ]

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Лекарство святых имен

, ,

Том 6, глава 4

10 февраля 2005

 

На следующий день после возвращения в Коломбо из поездки в Матару мы в темпе занялись подготовкой к спасательным работам. Мы использовали фонды, пожертвованные за океаном, на покупку всего необходимого для приготовления пищи: тонн риса, дала, овощей и специй, пяти новых огромных котлов и разных кухонных принадлежностей. Десять преданных разгружали предоставленный правительством грузовик, складировали в фургон и отправляли все это на юг Шри Ланки, готовясь начать ежедневное приготовление прасада для пяти тысяч человек, оставшихся без крова.

На следующий день я взял троих преданных в другой фургон на восточное побережье Шри Ланки, чтобы узнать, есть ли возможность распространять прасад и там. Тринадцатичасовая поездка должна была вывести нас через холмистую местность и стокилометровую равнину к океану.

Большая часть восточного побережья Шри Ланки контролируется Тамильскими Тиграми. Силы мятежников 30 лет сражались с синхалезским правительством, прежде чем три года назад они согласились на прекращение огня. Перемирие продолжается, но правительство предупредило, что не может гарантировать работникам гуманитарных миссий безопасность, если они направятся в захваченные повстанцами районы.

“Если ты идёшь распространять прасадам и воспевать киртан, они не тронут тебя, – сказал Махакарта дас, президент храма в Коломбо. – На самом деле, они будут рады тебе. Большая часть помощи, предоставленной мировым сообществом жертвам цунами Шри Ланки, была роздана в южном регионе, контролируемом правительством”.

Ужас, свидетелем которого я стал на южном побережье, казалось, остался далеко позади, когда мы ехали по живописным джунглям. Извилистая дорога вела нас по самым красивым местам, которые я когда-либо видел. Хорошо ухоженная дорога прежде служила множеству туристов, валом валившим на Шри Ланку до и после войны. Удивительное разнообразие разноцветных птиц порхало во влажном воздухе, и их яркая окраска контрастировала с роскошной зеленью джунглей. Тропический климат и богатство окружающей среды обеспечило Шри Ланке изумительное разнообразие пернатых. “Здесь их более четырёхсот видов”, – сказал водитель.

Мы проехали через Канди, второй по размеру город на острове, являющийся культурной и духовной столицей синхалезцев. В центре города есть прекрасное озеро, а на его северном берегу расположен Шри Далада Малигава, Храм зуба. Здесь хранится подлинный зуб Господа Будды, который, как считают, был выхвачен из Его погребального костра в 543-м году до н.э. и нелегально провезён на Шри Ланку в причёске принцессы примерно через девятьсот лет после этого.

Следуя дальше, мы увидели холм, покрытый сверкающей зеленью огромных чайных плантаций. Через два часа езды мы миновали указатель, объявлявший о слоновьем приюте.

– Слоновий приют? – изумлённо переспросил я.

– На острове много диких слонов, – сообщил нам водитель. – Из-за войны множество слонят осиротело. Поэтому правительство устроило приют. Он открыт для посетителей.

– Может быть заедем, посмотрим, – предложил один преданный.

– Мы здесь не для этого, – сказал я. – Мы не туристы. У нас миссия – помощь жертвам цунами, не забывайте это.

Все в фургоне замолчали.

Через несколько часов я спросил водителя:

– А как мы узнаем, что уже на территории Тамильских тигров?

– О, узнаете, – ответил он, смеясь.

Уже сгустились сумерки, и я как раз начал погружаться в дремоту, когда меня грубо выдернуло из сна: машина стала дёргаться и подпрыгивать на дороге.

– Что происходит? – спросил я водителя.

– А вот теперь мы на территории Тамильских тигров, – ухмыльнулся он.

Высунув голову в окно, я увидел, что вся дорога в выбоинах. Весь асфальт потрескался, и лишь немногие дорожные знаки указывали верное направление.

– Здесь начинается иной мир, – сказал водитель. – Одни районы тут патрулируются силами правительства, а другие – Тамильскими тиграми.

Через несколько минут мы подъехали к блокпосту правительственных войск, который перегораживал дорогу. Солдаты прошли по нашему фургону, освещая его фонариками. Не совсем представляя, как себя вести, я просто улыбался. К моему удивлению, они улыбнулись в ответ.

– Они знают, с какой целью вы здесь, – сказал водитель. – Не так много туристов путешествует теперь этими дорогами.

– Догадываюсь, почему, – заметил я.

Солдаты пропустили нас. Когда мы, подскакивая, двинулись дальше, я скосил глаза, чтобы взглянуть на джунгли. Внезапно водитель резко нажал на тормоз, чтобы избежать столкновения с чем-то огромным, пробиравшимся через дорогу впереди нас.

– Харе Кришна! Да это слон! – воскликнул кто-то из преданных.

Снова прибавив скорость, водитель медленно объехал животное.

Через некоторое время мы спустились из холмистой местности на равнину, ведущую к морю.

– Сколько часов ещё ехать? – спросил я. Казалось, мы едем уже несколько дней.

– Пять, – ответил он.

– Пять! Отлично, тогда притормози; мне нужно ответить зову природы.

Когда водитель остановился, я вышел из машины и направился к полю.

Как только я ступил на траву, один из преданных закричал:

– Махараджа! Стойте! Это минное поле!

Я тут же остановился и стал осторожно пятиться, и только тогда заметил поблизости несколько красных табличек с нарисованными черепами и костьми и предупреждением: “Опасно! Мины!”

– Возвращайтесь, – сказал водитель. – Найдём другое место.

Тронувшись, он объяснил, что многие участки земли здесь были заминированы во время войны силами обоих правительств – и синхалезским, и Тамильскими тиграми. Сотни и тысячи мин и тонны взрывчатки захоронены в этой части страны.

– Будьте осторожны, когда ходите. Держитесь главных дорог. А также опасайтесь змей. На Шри Ланке их пять ядовитых видов.

Потянувшись под сиденье, он вытащил сосуд с какой-то грязью.

– Если нанести это, будете защищены, – предложил он.

– Что это? – с любопытством спросил я.

– Это из города Мадху на севере, – ответил он. – Там расположена статуя нашей повелительницы Мадху. Она защищает нас от укусов змей, а также нас хранит земля, взятая у её алтаря. Хотите немного?.

– Нет, спасибо, – отказался я, замахав руками. – Предпочту общепринятые методы.

Темнота наступила, когда мы уже ехали по равнине. На улицах небольшой деревушки, через которую мы проезжали, не было ни души.

– Где же все? – спросил я.

– Большинство сражений во время войны происходило по ночам, – ответил водитель, – поэтому люди привыкли укрываться в домах с наступлением сумерек.

– Так ведь сейчас перемирие, – сказал я.

– Прекращение огня не означает, что война окончена, – сказал он. – До сих пор время от времени происходят перестрелки. Недавно политический глава Тамильских тигров был расстрелян неподалёку отсюда.

В фургоне снова воцарилось молчание, и я задремал. Проснулся я в деревне и увидел здание с вывеской, гласящей “Окружная штаб-квартира Тамильских тигров”.

Я с удивлённым видом повернулся к водителю, а он с серьёзным видом заявил: “Это место под их контролем”.

Сразу после полуночи мы прибыли к месту нашего назначения: небольшой деревушке Баттикалоа на дальневосточном берегу Шри Ланки.

Просидев целый день в душном кузове, я хотел выбраться на свежий воздух, и уже собрался попросить водителя подъехать поближе к пляжу, чтобы можно было немного прогуляться, как вспомнил, что наверняка увижу жуткую сцену разрушения, как и в прочих местах на побережье.

Скоро мы встретили местного священника-индуса, с которым у нас была запланирована встреча. Через храм Ганеши он провёл нас в Свадебный зал, где нам предстояло расположиться этой ночью. Снаружи ещё не совсем стемнело, и я удивился, увидев множество мужчин, спавших на полу.

– Это рыбаки, потерявшие свои дома и семьи в цунами, – сказал священник.

Когда я натягивал москитную сетку, снаружи громыхнул оглушительный удар грома. Вскоре начался ливень. Измотанный длительной дневной поездкой, я быстро заснул.

Встал я поздно. Рыбаки уже поднялись и готовили завтрак в углу зала. Когда все проснулись, мы совершили омовение у колодца снаружи. Прочитав большую часть кругов, мы вместе с местным священником, нашим переводчиком, отправились осматривать лагерь для бездомных.

Посетив первый из них, я спросил священника, получают ли люди достаточно пищи.

– С едой здесь проблем нет, – сказал он. – Хоть правительство и не слишком заботится о нас, наши люди из внутренних областей, не затронутых цунами, предоставляют нам достаточно риса и дала. Индийское правительство также отправило несколько кораблей, гружёных теми же продуктами.

– Главная проблема сейчас в том, что большинство жертв цунами находится в посттравматическом состоянии. Люди всё ещё в шоке. Минимум дважды в неделю возникают слухи о приближении ещё одного цунами, и люди впадают в панику. Они хватают своих детей и пожитки и, крича, разбегаются из лагеря.

– У вас есть навыки врачевания травм? – спросил он меня.

– Нет, – ответил я, – но у нас есть особое лекарство для этого.

– Особое лекарство?

– Да, подождите – увидите сами.

Когда мы прибыли в первый лагерь, я отметил явное различие с тем, что мы видели на южном побережье. Здесь скопилось около семисот человек, и, похоже, было намного меньше порядка. Не было ни представителей Красного Креста, ни армейского персонала. Люди как будто находились в прострации. У многих были перевязанные раны. Лицо одной женщины только начало заживать после ужасного ожога. Страдание, казалось, нависало над лагерем, как тёмная муссонная туча.

Пройдя прямо в центр лагеря, я попросил стул и сел. Люди, заинтересовавшись, стали собираться вокруг нас. Преданные расселись вокруг меня, и, взяв нашу мридангу, я начал петь Харе Кришна. Через несколько мгновений уже весь лагерь внимательно слушал. Через какое-то время я заметил, что люди, вдохновляясь, начинают хлопать. Через десять минут я остановился. Повернувшись к священнику, я сказал:

– Они хлопают, но не поют.

Он наклонился и прошептал:

– Они здесь не знают Кришну. Но знают Рамачандру. В конце концов, это же Ланка, где жил Равана.

Улыбнувшись, я снова начал киртан, запев: “Рагхупати Рагхава Раджа Рам, Патита Павана Сита Рам”. Люди тут же отреагировали, улыбаясь и подпевая. Когда киртан стал быстрее, некоторые начали танцевать. Через двадцать минут я закончил киртан. Атмосфера была – как на Вайкунтхе.

Удивлённый, священник сказал:

– Они выглядят такими счастливыми!

С улыбкой повернувшись к нему, я произнёс:

– Это лекарство святых имён.

Когда зрители уселись, я начал рассказывать истории из Рамаяны. По постоянным кивкам головой, было видно, что эти истории им известны, но они пили нектар Рама-катхи так, как будто наслаждались им впервые. Через сорок пять минут я вызвал вперёд детей и задал несколько простых вопросов: Кто был женой Господа Рамы? Какого цвета был Господь Рама? Кто был Его самым верным слугой? Когда ребёнок отвечал правильно, я давал ему или ей небольшую открытку с изображением Радхи и Кришны и календариком на обратной стороне. Судя по энтузиазму детей, эти цветные открытки были для них подороже золота!

Потом я научил их мантре Харе Кришна, и, когда они запели все вместе, воцарилась атмосфера блаженства.

Когда мы собрались уезжать, многие женщины стали выступать вперёд, чтобы положить своих маленьких детей мне в руки. Я был не совсем уверен, что с ними делать, поэтому просто повторял имя Кришны на ухо каждому младенцу. Там было много детей, и у меня ушло на это достаточно времени. Когда мы подошли к воротам, все обитатели лагеря последовали за нами. Они были очень благодарны: все махали нам, а некоторые даже расплакались, когда мы садились в фургон, чтобы ехать дальше. Для меня это стало ещё одним доказательством того, что киртан и Хари-катха являются панацеей от всех проблем в Кали-югу.

ахо ахобхир на калер видуйате
шудха су дхара мадхурам паде паде
дине дине чандана чандра ситала
йашо йашода танайасйа гийате

“Кто ежедневно воспевает славу сына Яшоды, Кришны,
Который охлаждает словно камфора с сандалом,
ему дни Кали-юги не приносят беспокойств.
Его каждый шаг что наводненье сладкого нектара”.

[ Шрила Рупа Госвами, “Падйавали”, текст 41 ]

Когда мы подъезжали к следующему лагерю, мне позвонил Тара дас, отвечавший за раздачу прасада в округе Матара на юге.

– Всё идёт хорошо, Махараджа, – сказал Тара. – Вчера мы раздали четыре тысячи порций. Это только начало. Многие люди в лагере счастливы помогать нам, собирая дрова для готовки и помогая резать овощи. Майор организовал для нас грузовики, так что мы можем каждый день раздавать прасад на выезде в других районах.

– Скоро приедут преданные из России, – продолжал он, – и мы начнём раздавать прасад и в других частях страны.

По дороге священник повернулся ко мне и сказал:

– Люди на пляже пострадали больше всего. Хотя их дома разрушены, некоторые не соглашаются уходить. Как Вы думаете, могли бы мы заехать туда, перед тем, как тронуться дальше? Им действительно нужна помощь.

– Хорошо, – сказал я. – Поехали.

За несколько минут мы добрались до пляжа. Когда мы вышли из машины, мне показалось, что глаза обманывают меня. Насколько хватало взгляда – всё было разрушено. Картина была ещё более безрадостной, чем в южной части страны. Цунами уничтожило практически каждый дом. Машины, мотоциклы, стулья, диваны, игрушки, одежда – почти бесконечное разнообразие вещей было рассеяно повсюду. И ужасающий запах смерти. Я закрыл рот одеждой.

– В основном, мёртвые животные, – пояснил священник, – но мы также продолжаем находить и тела людей. Некоторые погребены в руинах домов, а какие-то периодически выносит на берег.

Проезжая по южному побережью, я видел разрушения только со стороны. Сейчас я проходил прямо по ним. Нам приходилось пробираться по руинам, осторожно ступая по осколкам стекла, кускам бетона и занозистым доскам с проволокой и – костям, уже выбеленным тропическим солнцем. Неподалёку я увидел добровольцев из благотворительной миссии, разбрызгивавших повсюду жидкость для дезинфекции.

– По милости Господа, эпидемия здесь ещё не началась, – сказал священник.

Проходя по окрестностям, полностью разрушенным цунами, мы прошли мимо двух обезумевших мужчин, сидевших на обломках того, что было их домом. Когда мы подошли, один из них поднял глаза и, безвольно разрыдавшись, сказал:

– Я был на крыше дома и видел, как маму унесло прямо у меня на глазах.

– Я потерял обоих детей, – сказал второй, вставая. – Их вырвало у меня из рук, когда я сидел прямо здесь.

Схватив меня за курту, он закричал:

– Почему Бог допустил такое? Я не грешник!

В этом случае нечего было сказать; в таком состоянии никакие разумные слова не приносят объяснения. Я просто обнял его рукой. Через пару минут, когда наша группа собралась уходить, я тихо сказал ему: “Харе Кришна”. Кивнув головой, он посмотрел в небеса, безмолвно принимая свою судьбу и волю Провидения.

Через пару минут мы подошли к сильно повреждённому храму, полностью заброшенному.

– Где настоятель? – спросил я.

– Погиб в цунами, – сказал наш священник. – В этом районе выжили единицы. Мы сожгли тело и развеяли прах у моря.

Тут же я увидел юношу, беспомощно всматривавшегося в близлежащие руины. Я попросил священника подозвать его.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я. – Занятия в школе начались уже несколько дней назад.

– Ищу тела мамы, папы, трёх братьев и четырёх сестёр, – сказал он ошеломленно. – Страшный океан унёс их.

Я усадил его и положил руку ему на плечо.

– Тело временно, – сказал я, – но душа вечна, она никогда не умирает.

Эти несколько слов утешили его, поэтому я продолжал:

– Твои мать, отец, братья и сёстры сейчас уже где-то в другом месте. Ты не увидишь их больше в этой жизни.

Я спросил его, где он живёт.

– С тётей, – ответил он.

– Не возвращайся сюда больше, – сказал я. – Твоя мама хотела бы, чтобы ты сейчас был в школе. Я прав?

– Да, – согласился он. И повернувшись, чтобы уходить, сказал: “Спасибо”.

Только он ушёл, какая-то женщина взволнованно подбежала ко мне и схватила за руку. Она говорила на тамильском, и я не мог её понять.

– Она говорит, что потеряла в цунами своего мужа и восьмилетнюю дочь, – сказал священник. – А её трёхлетний сын в госпитале. У неё нет денег, чтобы кормить его. Она спрашивает, не могли бы вы дать ей немног”.

Я залез в карман, и, вытащив две тысячи рупий, вложил их в её руку. Продолжая плакать, она отошла и села на развалины своего дома.

Мы провели несколько часов неподалёку от пляжа посреди разрушений, разговаривая с людьми и пытаясь утешить их, как могли. Иногда я предлагал трансцендентное знание, но чаще это были просто объятия утешения, благодаря которым люди чувствовали столь необходимое им сочувствие.

На пути к своему фургону мы остановились у местной школы, от которой после цунами остался один стальной остов. Войдя внутрь, я понаблюдал, как учитель преподаёт математику группе в 30-40 детей.

Когда дети заметили меня, все они подбежали, чтобы посмотреть поближе. Я провёл несколько минут, пожимая их руки, спрашивая имена и дёргая девочек за косички. Один мальчик носил шляпу, и я, сняв её, водрузил себе голову, что рассмешило всех остальных. Тут-то я и увидел причину, по которой он носил эту шляпу: на голове у него была ужасная кожная инфекция. Сняв с себя шляпу, я подумал: “Возможно, мне придётся заплатить высокую цену за эту шутку”.

Я научил детей петь Харе Кришна и после короткого киртана мы удалились. Когда мы уходили, учитель сказал: “Спасибо. Они никогда не забудут ваш приезд”.

Возвращаясь к нашему фургону, я сказал священнику:

– Даже в одной этой деревне работы – ещё на годы.

– Не могли бы вы остаться подольше? – попросил он.

– Боюсь, что мне пора, – ответил я, – но в течение нескольких дней я пришлю сюда группу преданных, чтобы они раздавали прасад и воспевали с людьми. И я брошу клич. Возможно, по ту сторону океана есть преданные, которые тоже смогут уделить немного времени и приехать сюда.

Остановившись, священник взял меня за обе руки и сказал:

– Передайте им, что мы будем очень благодарны. Даже если они смогут приехать всего на несколько дней.

Мы посетили ещё несколько лагерей и на следующий день отправились в долгую поездку до Коломбо.

Когда мы уже под вечер приближались к нашей базе в Коломбо, водитель напомнил о данном мной обещании посетить загородный приют, организованный местным храмом ИСККОН. Увидев, что я устал и немного сопротивляюсь, он сказал:

– Они замечательные маленькие преданные.
– Преданные? – переспросил я.
– Да. Это больше, чем просто приют. Посмотрим?
– Хорошо, – согласился я.

Приехав в приют, я встретил там Нандарани даси, жену Махакарты, которая начала этот проект семь лет назад.

– Сейчас у нас здесь 79 детей, – сказала она, – большинство из них – сироты войны. Но недавно правительство попросило нас принять ещё 75 детей, оставшихся сиротами после цунами. Мы как раз начали строить новые спальни для этого.

Она повела меня на экскурсию по их владениям, и я был поражён чистотой и тем, как уютно всё было организовано.

– Мы также открыли детскую школу, – сообщила она с улыбкой.
– Нелегко, должно быть, растить сирот, испытавших ужасы войны, – предположил я.
– Многие видели, как убивали их родителей, – с горечью сказала она. – Это была техника, которой пользовались солдаты обеих сторон. Но за эти годы дети оттаяли от того, что им пришлось увидеть за время войны.
– Каким образом?
– Через сознание Кришны, – ответила она. – Пойдёмте, я покажу.

Она провела меня в храмовую комнату, где все дети с волнением ожидали встречи со мной. Когда я вошёл, все они предложили поклоны, а затем тут же окружили меня.

– Они хотят послушать истории о Кришне, – сказала она, – а потом устроить киртан. Это их жизнь и душа.

Я тут же начал рассказывать им истории о сознании Кришны, а через час схватил барабан и начал киртан. И снова мне довелось наблюдать всемилостивую природу святых имён, когда дети бешено отплясывали с зажигательной энергией, и их большие улыбки светились юным энтузиазмом. Я вывел киртан наружу, и мы пели и танцевали по всей территории. Они были вне себя от радости. Через полтора часа я выдохся и привёл группу киртана обратно в алтарную. Но они хотели ещё, поэтому я продолжал, молясь, чтобы достало силы выполнить их желание насладится вкусом святых имён. Когда мы, наконец, закончили, я сел на полу, окружённый детьми. Счастливые улыбки продолжали украшать их невинные лица.

“Где я, в стране, только что вырвавшейся из войны и недавно опустошённой цунами, или на Вайкунтхе, в духовном мире?” – спрашивал я себя в изумлении. И вновь взглянув на счастливых детей, знал: “Сейчас я на Вайкунтхе”.

Когда наша группа продолжила поездку в Коломбо, я сказал преданным в фургоне:

– Это что-то новенькое в нашем движении: приют, сознающий Кришну!

Ночью я принялся подгонять последние узлы нашей инфраструктуры, созданной для помощи на острове. Через несколько дней мне нужно было уезжать, но преданные, прилетевшие со мной из-за океана, продолжат работу, как минимум, на протяжении ещё двух месяцев.

Перед тем, как отправиться отдыхать, я вспомнил обещание, данное священнику с восточного побережья. Я отправил по электронной почте письма нескольким своим духовным братьям, спросив, не могли бы они уделить немного времени, чтобы приехать и помочь жителям деревень пережить последствия трагедии цунами.

Один ответ я получил моментально.

“Я не знаю, насколько смогу быть полезен, – написал один мой духовный брат. – У меня нет денег, я не врач, и не опытен в раздаче советов”.

Я ответил: “Просто приезжай, захватив святое имя. Это то, что сейчас нужно здесь больше всего”.

“Пусть же святое имя Кришны – источник всего трансцендентного счастья,
разрушение грехов Кали-юги, самое очищающее из всего очищающего,
пища святой личности, направляющейся в духовный мир,
сад наслаждения, в котором резвятся голоса святых, философов и поэтов,
жизнь благочестивых и семя древа религии, –
пусть же оно принесёт трансцендентное благо всем вам”.

[ Шрила Рупа Госвами, “Падйавали”, текст 19 ]